<a href=Тропинками творчества...>
Вторник, 19.03.2024, 14:28
Вы вошли как Гость | Группа "Гости"Приветствую Вас Гость | RSS


Копилка сайта
Ученый Кот 6-Б
Личный альбом
Ваше мнение
Ваша оценка сайту
Всего ответов: 367
Кто на сайте
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Поиск

Каталог файлов

Главная » Файлы » Воспитательная работа » Подборка материалов для конкурсов чтецов

Стихи военной тематики

Рекомендовать:
[ Скачать с сервера (55.0 Kb) ] 14.06.2011, 02:39

Фотография вложена в старую книжку...


Фотография вложена в старую книжку
И забыта среди пожелтевших страниц.
Невысокий, в шинели, какой-то парнишка,
Улыбаясь, глядит из-под длинных ресниц.

Карандашная надпись: «Зима, сорок третий»,
И, чуть ниже, другая: «Погиб как герой»…
Сколько их – безымянных героев – на свете,
Сколько их никогда не вернулось домой!..

Им бы жить без забот, и дружить, и влюбляться,
Только вдруг в летний день объявили войну.
И они, взяв винтовки, в свои восемнадцать,
Шли на фронт – погибать, защищая страну…

Сколько судеб не сложено, песен не спето,
Сколько жен, матерей оставалось без сна…
Так зачем же, зачем в это страшное лето
Вдруг на нашей земле появилась война?!

Из учебника вновь оживает картинка,
Раздвигая границы событий и дат.
Словно в память о прошлом, со старого снимка
Улыбаясь, глядит незнакомый солдат.

Он – герой. Это значит, что он не сдавался,
Это значит, ни шагу не сделал назад.
Может быть, он в окопе один оставался,
Прикрывая собой отступавший отряд,

Может, в грохоте хриплом немецких орудий
Батальон за собою в атаку повел…
Только он не вернулся, как многие люди –
Те, кто с этих боев никогда не пришел.

Пусть нам дорого слишком досталась свобода,
Тем ценнее она для живущих сейчас.
И листок пожелтевший – забытое фото –
Будто памятник всем, кто сражался за нас.

Они отдали жизни, чтоб мир продолжался,
Наступала весна, было пение птиц,
Чтоб мальчишка другой в объектив улыбался
И смущенно глядел из-под длинных ресниц.

                                     Светлана Одинокая



Базар 45 года.  

Базар? Базар!
Торговки базлали:
«Сахарин фасованный!..» «Целебная махра!..»
Чего только не было на этом базаре,
Особенно, если в воскресенье с утра…
«Продам шинель новехонькую! Сам бы носил – жалко!..»
«Брусничная настоечка! – Лекарство от невзгод!..»
«А ну, кому шаньги! Румяные шаньги!..»
«А вот чудо-мыло…»
«А вот костыль-самоход…»
«Прыгающий мячик – детишкам на забаву…»
«Валенки! Валенки на любой мороз!..»
Продавал ругательства – за полтинник пару –
Чернявый хрипловатый безногий матрос…
«Имеются ушанки. Три кило ворсу…
Налетай, служивые! Цена – пустяк…»
- А у вас, дедуся?..
- У меня фокусы…
- Что еще за новость?! Как это?..
- А так…
Он прямо на булыжнике расстелил коврик.
Из собственного уха огурец извлек.
И в мутноватой лужице среди арбузных корок
Заплавал, заплескался серебряный малек…
А старичок выдергивал голубей из сумочки,
Потом превратил полено в заржавленную пилу…
Старичок старался! Мелькали пальцы сухонькие…
«Э-гей! Кому фокусы! Недорого беру!..»
Подходила публика. Смеялись бабы в голос…
А мальчишка – замерший, как громом поражен,
- Вдруг сказал:
- Дедушка… Продай мне… фокус…
Чтоб в конце фокуса… папа… пришел…
- Старичок беспомощно пожал плечами.
Цвела победными лозунгами щербатая стена…
Люди оглянулись. Люди замолчали…
Кончилась.
Кончилась.
Кончилась война.

                              Роберт Рождественский




Баллада о Хлебе.  

Я помню: мы вышли из боя
В разгар невеселой поры,
Когда переспевшие, стоя,
Ломались хлеба от жары.
Ни облака в небе, ни тучи…
Не чая попасть на гумно,
Слезой из-под брови колючей
Стекало на землю зерно.
Солома сгибала колени,
Как странник, уставший в пути…
 В Ивановке – местном селенье –
 Иванов – шаром покати!
Авдотьи кругом да Арины,
Короче – солдатки одни.
И видим: еще половины
Хлебов не убрали они.
Уставшие – шли не с парада,
 - Не спавшие целую ночь,
 Мы все же решили, что надо
Хоть чуточку бабам помочь.
И тут же, по форме солдаты,
Душой же все те ж мужики,
Мы сбросили пыльные скатки,
Составили в козла штыки.
И в рост – во весь рост! – не сражаться
Пошли, - нетерпеньем горя,
Пошли со снопами брататься,
В обьятья их по три беря.
Мы вверх их вздымали, упрямы.
И запах соломы ржаной
Вдыхали, хмелея, ноздрями
На поле, бок о бок с войной.
И диву давались: когда-то,
Еще не начав воевать,
От эдакой вот благодати
Мы даже могли уставать…
Сейчас же  все боле и боле
Просила работы душа.
И мы продвигались по полю,
Суслонам чубы вороша.
Мы пели б – наверное, пели б,
- Работу беря на «ура»,
Когда бы ребят не жалели,
Схороненных нами вчера.
Им было бы так же вот любо,
Как нам, наработаться всласть,
И сбросить пилотки, и чубом
К снопам золотистым припасть.
Вдохнуть неостывшего зноя
И вспомнить на миг в тишине
Родимое поле ржаное
И, может, забыть о войне.
Забыть, что фашист наседает,
Забыть, что у края жнивья
Винтовка тебя ожидает,
А вовсе не женка твоя.
Но было забыть невозможно.
Платки приспустивши до глаз,
Тоскливо, печально, тревожно
Глядели солдатки на нас…
…Мы слепли от мирного пота…
И очень боялись – вот-вот
Раздастся суровое: «Рота-а!»
 - И все, словно сон, оборвет…

                      Сергей Викулов 



Письмо с войны.

Прошу тебя, - думай о прошлом.
Прошу тебя, - знай обо мне.
Я – ниточка, малая прошва
на вашем живом полотне.
Не рвись на гранитные плиты
 и слезы напрасно не лей.
Мы общей судьбою повиты
на нашей костлявой земле.
Прошу тебя, думай об этом,
когда на пороге стоишь.
Ты – веточка, Ты – эстафета.
Ты многое можешь, малыш.
А я у какой-то дороги остался на этой войне.
Прошу тебя, думай о многих.
И что-нибудь знай обо мне.

                       Ирина Гирлянова



Возвращение

"Жди меня и я вернусь,
Только очень жди..."
                    К. Симонов


Это будет, я знаю...
Нескоро, быть может, 
- Ты войдешь бородатый, сутулый, иной.
Твои добрые губы станут суше и строже,
Опаленные временем и войной.
Но улыбка останется.
Так иль иначе,
Я пойму - это ты.
Не в стихах, не во сне.
Я рванусь, подбегу.
И наверно, заплачу,
Как когда-то, уткнувшись в сырую шинель...
Ты поднимешь мне голову,
Скажешь: "Здравствуй..."
Непривычной рукой по щеке проведешь.
Я ослепну от слез, от ресниц и от счастья.
Это будет нескоро.
Но ты - придешь.

                        Елена Ширман (1941)



БАЛЛАДА 41го ГОДА
 Партизанам Керченской каменоломни

Рояль вползал в каменоломню.
Его тащили на дрова
К замерзшим чанам и половням.
Он ждал удара топора!

Он был без ножек, черный ящик,
Лежал на брюхе и гудел.
Он тяжело дышал, как ящер,
В пещерном логове людей.

А пальцы вспухшие алели.
На левой — два, на правой — пять...
Он
опускался
на колени,
Чтобы до клавишей достать.

Семь пальцев бывшего завклуба!
И, обмороженно-суха,
С них, как с разваренного клубня,
Дымясь, сползала шелуха.

Металась пламенем сполошным
Их красота, их божество...
И было величайшей ложью
Все, что игралось до него!

Все отраженья люстр, колонны...
Во мне ревет рояля сталь.
И я лежу в каменоломне.
И я огромен, как рояль.

Я отражаю штолен сажу.
Фигуры. Голод. Блеск костра.
И как коронного пассажа,
Я жду удара топора!

А. Вознесенский



Концерт

Сорок трудный год.
Омский госпиталь…
Коридоры сухие и маркие.
Шепчет старая нянечка:
«Господи!
До чего же артисты
маленькие…»

Мы шагаем палатами длинными.
Мы почти растворяемся в них
с балалайками,
с мандолинами
и большими пачками книг.
Что в программе?
В программе – чтение,
пара песен
военных, правильных…
Мы в палату тяжелораненых
входим с трепетом и почтением.
Двое здесь.
Майор артиллерии
с ампутированной ногой,
в сумасшедшем бою
под Ельней
на себя принявший огонь.
На пришельцев глядит он весело…
И другой –
до бровей забинтован, -
капитан,
таранивший «мессера»
три недели назад
над Ростовом.
Мы вошли.
Мы стоим в молчании.
Вдруг
срывающимся фальцетом
Абрикосов Гришка отчаянно
объявляет начало концерта.
А за ним,
не вполне совершенно,
но вовсю запевале внимая,
о народной поём,
о священной
так,
как мы её понимаем.
В ней Чапаев сражается заново,
краснозвёздные мчатся танки.
В ней шагают наши
в атаки,
а фашисты падают замертво.
В ней чужое железо плавится,
в ней и смерть отступать должна.
Если честно признаться,
нравится
нам
такая война!
Мы поём.
Только голос лётчика
раздаётся.
А в нём – укор:
- Погодите…
Постойте, хлопчики…
Погодите…
Умер
майор… -
Балалайка всплеснула горестно.
Торопливо,
будто в бреду…

…Вот и всё
о концерте в госпитале

в том году.

Роберт Рождественский




Зинка
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, сырой земле.

- Знаешь, Юлька, я  против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый.
У меня  лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет
Знаешь, Юлька, я  против грусти,
Но сегодня она  не в счет.

Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.

С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и замен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы,
Мы со славой хотели жить.
Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит

Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские хаты пели
О рязанских глухих садах.

Знаешь, Зинка, я  против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.

И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб она тебя не ждала.

                       Юлия Друнина
P.S.  На конкурсе стихотворение читали две девушки.



Ну, что с того, что я там был...
— Ну что с того, что я там был? 
Я был давно, я всё забыл.
Не помню дней, не помню дат,
Ни тех форсированных рек.

— Я неопознанный солдат,
Я рядовой, я имярек.
Я меткой пули недолёт,
Я лёд кровавый в январе.
Я прочно впаян в этот лёд,
Я в нём, как мушка в янтаре.

— Ну что с того, что я там был?
Я всё избыл, я всё забыл.
Не помню дат, не помню дней,
Названий вспомнить не могу.

— Я топот загнанных коней,
Я хриплый окрик на бегу,
Я миг непрожитого дня,
Я бой на дальнем рубеже,
Я пламя Вечного огня
И пламя гильзы в блиндаже.

— Ну что с того, что я там был,
В том грозном быть или не быть?
Я это всё почти забыл.
Я это всё хочу забыть.

Я не участвую в войне —
Она участвует во мне.
И отблеск Вечного огня
Дрожит на скулах у меня.

Уже меня не исключить
Из этих лет, из той войны,
Уже меня не излечить
От тех снегов, от той зимы.
Вдвоём — и с той землёй, и с той зимой
Уже меня не разлучить,
До тех снегов, где вам уже
Моих следов не различить.

Ну что с того, что я там был?!

Юрий Левитанский




Баллада о зенитчицах


Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след...
На батарее
были сплошь –
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне...
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.

И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! –
И –
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо –
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему –
протяжному –
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. –
И снова:
- Батарея-а-а! –
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал...
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя – навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала...»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины...
...Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.

Р.Рождественский



Карта
Вторые сутки город был в огне,
Нещадно день и ночь его бомбили.
Осталась в школе карта на стене -
Ушли ребята, снять ее забыли.

И сквозь окно врывался ветер к ней,
И зарево пожаров освещало
Просторы плоскогорий и морей,
Вершины гор Кавказа и Урала.

На третьи сутки, в предрассветный час,
По половицам тяжело ступая,
Вошел боец в пустой, холодный класс.
Он долгим взглядом воспаленных глаз
Смотрел на карту, что-то вспоминая.

Но вдруг, решив, он снял ее с гвоздей
И, вчетверо сложив, унес куда-то, -
Изображенье Родины своей
Спасая от захватчика-солдата.

Случилось это памятной зимой
В разрушенном, пылающем районе,
Когда бойцы под самою Москвой
В незыблемой стояли обороне.

Шел день за днем, как шел за боем бой,
И тот боец, что карту взял с собою,
Свою судьбу связал с ее судьбой,
Не расставаясь с ней на поле боя.

Когда же становились на привал,
Он, расстегнув крючки своей шинели,
В кругу друзей ту карту раскрывал,
И молча на нее бойцы смотрели.

И каждый узнавал свой край родной,
Искал свой дом: Казань, Рязань, Калугу,
Один - Баку, Алма-Ату - другой.
И так, склонившись над своей страной,
Хранить ее клялись они друг другу.

Родные очищая города,
Освобождая из-под ига села,
Солдат с боями вновь пришел туда,
Где карту он когда-то взял из школы.

И, на урок явившись как-то раз,
Один парнишка положил на парту
Откуда-то вернувшуюся в класс
Помятую, потрепанную карту.

Она осколком прорвана была
От города Орла до Приднепровья,
И пятнышко темнело у Орла.
Да! Было то красноармейской кровью.

И место ей нашли ученики,
Чтоб, каждый день с понятным нетерпеньем
Переставляя красные флажки,
Идти вперед на запад, в наступленье.

Сергей Михалков


Приходят к дедушке друзья


Приходят к дедушке друзья, Приходят в День Победы. Люблю подолгу слушать я Их песни и беседы.
Я не прошу их повторять Рассказов сокровенных: Ведь повторять - опять терять Товарищей военных,
Которых ищут до сих пор Награды боевые. Один сержант, другой майор, А больше - рядовые.
Я знаю: Трудно каждый год Рассказывать сначала О том, как армия вперед С надеждою шагала.
О том, какая там пальба, Как в сердце метят пули... - Судьба, - вздохнут они, - Судьба! А помнишь, как в июле?
Я молча рядышком сижу, Но, кажется порою, Что это я в прицел гляжу, Что я готовлюсь к бою.
Что те, кто письма пишут мне, Уже не ждут ответа.
Что даже лето на войне - Совсем другое лето.
Приходят к дедушке друзья Отпраздновать Победу. Все меньше их, Но верю я: они опять приедут.
Автор: В. Степанов






                      
Категория: Подборка материалов для конкурсов чтецов | Добавил: Natka | Теги: стихи о войне
Просмотров: 188637 | Загрузок: 2195 | Рейтинг: 3.5/76
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Время действовать
Осталось...
Друзья сайта
ПОГОВОРИМ?
200
ОБЛАКО ТЕГОВ
ФОТОАЛЬБОМ
Что почитать?
WOlist.ru - каталог сайтов Рунета Каталог сайтов 'Российское образование в сети' anstars.ru - Учительский портал - 
 Методические пособия, документы, презентации. Классные часы. Коллекция сценариев - более 1000 Школьные песни - переделки. Каталог учительских сайтов. Анимации и шаблоны для PowerPoint. Презентации. Учительский портал Методсовет
Яндекс.Метрика
Ковалева Н.В. © 2024